На этой страничке Вы можете предварительно ознакомить с книгой "Во имя четыреста первого, или исповедь еврея", автором которой является Мелихов Ал.. Скачать книгу "Во имя четыреста первого, или исповедь еврея" полностью в архиве можно перейдя по соответствующей ссылке. Другие книги Мелихов Ал. Вы найдёте воспользовавшись поиском книг по автору или по названию произведения. Книгу "Во имя четыреста первого, или исповедь еврея" скачали в нашем Клубе Аудиокниг уже 100 раз. База произведений постоянно растет, данная книга была добавлена "Во имя четыреста первого, или исповедь еврея". Надеемся это именно то, что Вы искали.

дрость жизни: как только смерть начинает побеждать, пере-
веди глаза на что-нибудь другое, назови потерянного  друга  каким-нибудь
иным словом - ну, хоть "покойник" - и сможешь с чистым  сердцем  возгла-
шать, что жизнь все-таки всегда торжествует. И это будет  сущая  правда,
если не вспоминать про тех, кто умер.
   Дед Ковальчук (я невольно примеряю смерть и к его розовой лысине, по-
дернутой белым волосом), похваляясь, обходит публику со  свежеиссеченным
куском сала, поминутно прикладывая к нему ладонь - раз  и  два:  "Восемь
пальцев! А?! А в магазине сколько пальцев? Кукиш не сложить!" Он  так  и
остался тайным частником и подкулачником.
   Мой папа Яков Абрамович - он любит всех, а потому и любим всеми - без
устали демонстрирует свое искусство водоноса: таскает от  колодца  сразу
по четыре ведра - два в руках и два на  уравновешенном  коромысле.  Тетя
Зина, самая озорная из родни, протягивает бесконечную кишку сквозь стис-
нутый кулак, выдавливая кал, - все это уже не имеет ни малейшего отноше-
ния к моему другу...
   Еще один секрет жизни: уписывая колбасу, не вспоминай, что  прежде  в
ней было дерьмо, а сейчас - тело друга, которого ты тоже забыл, то  есть
низвел в сентиментально-эстетическое воспоминание.
   - Кабан так какает! - восторженно кричу я.
   - А может, и Левка тоже так какает? - лукаво спрашивает тетя Зина,  и
я, вообще-то стеснительный, как девочка, на этом пиршестве жизни,  кото-
рое всегда есть и пиршество смерти, хохочу вместе со всеми, как будто ее
слова - лишь отчасти правда, а на самом деле я все-таки есть нечто  дру-
гое, чем просто туша, - и с каким-то щекочущим интересом  вслушиваюсь  в
Гришкино бахвальство. Он, в отличие от меня, труса-белоруса (всюду семе-
на национальной розни!), не побоялся пробраться поближе и все  видел:  и
как кабана веревками дернули за ноги кверху, и как свинокол сначала  на-
метил место, пристукнул по ножу кулаком, а потом как навалится, а  кровь
как даст, а он как подставит кружку